Оперативница рассказала о ловле насильника «на живца»
Родись Екатерина Шумякина в начале ХХ века, она могла бы, как Анка-пулеметчица, строчить из «Максима». Но в ХХI, бросив престижный финансовый вуз и оставив работу помощника депутата, она, к ужасу родных, пошла работать постовым милиционером в метрополитен. Патрулировала станции метро, ловила карманников, вычисляла в толпе наркоманов. Стремясь к оперативной работе, окончила юридический вуз и благодаря своей настойчивости попала на работу в 1‑ю оперативно-разыскную часть УВД ЮЗАО, которую в народе называют «убойной». Наравне с опытными операми ездила на задержание, сидела в засадах. Она точно знала, куда надо ударить ногой, чтобы дверь слетела с петель, и как одним движением вырубить преступника.
Оперуполномоченный убойного отдела угрозыска Екатерина Шумякина.
Проработав в правоохранительных органах 10 лет, не желая мириться с несправедливостью, гнаться за статистикой и раскрываемостью, Екатерина Шумякина положила на стол начальника рапорт об увольнении. Сейчас у нее свое детективное агентство. О том, каково быть женщиной-постовым, следователем и оперуполномоченным, накануне профессионального праздника, Дня сотрудника органов внутренних дел, который отмечается 10 ноября, Екатерина Шумякина рассказала «МК».
«Чистые погоны — чистая совесть»
— В детстве я мечтала стать детским врачом, но однажды друг семьи — доктор с большим стажем, в деталях рассказал, с чем мне придется ежедневно сталкиваться, я поняла, что при всем своем сильном характере не готова к этому, — делится с нами Екатерина.
Школьница Катя не предполагала тогда, что судьбой ей предначертано не лечить людей, а спасать их.
Но сначала, дабы утвердиться и почувствовать себя самостоятельной, после школы, в 1998 году, она пошла работать в компанию, которая занималась поставками топлива и леса. За два года с позиции менеджера доросла до помощника руководителя.
— Старший брат подсуетился и оплатил учебу в финансовом вузе. Я проучилась там очень короткое время и поняла, что финансы — это не мое, мне претит рутинная работа, я не могу сидеть на одном месте. Я стояла на перепутье. В это время как раз прошел большой отбор, и мне предложили работу помощника депутата в Гордуме.
— С меня взяли объяснение, я, как говорится, прочувствовала атмосферу и выпалила: хочу у вас работать. Мне было 19 лет, а решения я всегда принимала очень быстро. Опера, имевшие большой стаж работы, только посмеялись надо мной. И предложили пройти в отдел кадров, дабы не отвлекать их от работы. «Доставив» меня на место, сотрудник, вздохнув, с хитрой усмешкой сказал: вот еще один претендент. Со мной общались начальники разного уровня, а потом и психолог. В результате мне выдали документы, и я отправилась проходить врачебную военную комиссию (ВВК). Прошла ее по нормальной рабочей группе. Здоровье было отменное. Меня определили в 4‑ю роту, сначала я была стажером, выходила на смену без формы, ходила «по гражданке», смотрела, как работает постовой милиционер.
А потом была специальная учебка МВД, которая располагалась в Ивантеевке. Занятия по огневой подготовке, самбо, спецкурс по криминалистике, охране общественного порядка…
Екатерина попала в 7‑й отдел милиции УВД на Московском метрополитене. Работала с 8 утра до 8 вечера. Потом выходила в ночь, а далее следовал отсыпной и выходной.
— Патрулировали станции, стояли на входе в метро, а однажды нам в подуличный переход коллеги с территориального отдела подкинули труп. Видимо, чтобы его не описывать. Была глубокая ночь. Мы сидели с дежурной по станции у нее в кабинете перед мониторами, на которые выводятся изображения с камер видеонаблюдения. И увидели происходящее на одном из экранов. Я доложила о случившемся дежурному. Начались разборки, изъятие камер видеонаблюдения, вызов территориального руководства. В общем, забрали они этот труп. Криминальный он был или нет, уже и не помню.
Бывало, что в переходе метро собирались скинхеды, распивали спиртные напитки, хулиганили, приставали к прохожим.
— Я в каждом, будь то бомж или депутат, стремилась видеть человека. Вот и скинхедов, нарушающих порядок, можно было задержать и, вызвав родителей, оформить, но я попыталась до них сначала достучаться, выяснить: а для чего они это делают? — рассказывает Екатерина. — Поняла, что многие из них из неблагополучных семей. Они ничего хорошего в жизни не видели, родителям на них плевать. Я с ними общалась, говорила: вот смотрите, ребята, я из благополучной семьи и пошла работать постовым, выбрала не самый простой путь. У каждого есть право выбора, и у вас тоже. Будете продолжать хулиганить, я буду вынуждена привлечь ваших родителей и совершеннолетних среди вас к административной ответственности. Вас задержат один раз, второй, а потом может грозить и тюрьма, а это в некоторых случаях клеймо на всю жизнь. Я нашла с ними общий язык, мы много говорили о жизни. Они перестали нарушать общественный порядок. А потом, помню, на 8 Марта, подрабатывая пару недель, они скинулись и подарили мне большой букет нежно-розовых роз.
Через метро каждый день проходило порядка 9 млн человек.
— Как иные из сотрудников ГИБДД чувствовали пьяных за рулем, так и у нас были постовые, кто невероятным образом выявлял в толпе наркоманов. Могли, например, час стоять, вообще никого не останавливать, а потом раз — и просили человека в толпе предъявить документы. А люди часто, если у них было что-то запрещенное при себе, стремились это сбросить. Как говорится, на воре и шапка горит.
— Как-то задержали мы в метро наркоторговца и поехали с ним в цыганский дом с обыском. И сразу попали в окружение его многочисленной родни. Одна из женщин была во взвинченном состоянии, могла наброситься на моего коллегу, который стоял к ней спиной. Чтобы этого не произошло, я обхватила ее, сложив свои руки «замком». Когда она начала сопротивляться, я спокойным голосом ей объяснила, что мы все действующие сотрудники, находимся при исполнении, и, если она нам причинит вред, окажется за решеткой. Когда она успокоилась, я ее отпустила, но попросила отойти на безопасное расстояние. И напомнила, что, если она попытается напасть, я к ней применю силу и, возможно, сломаю ей челюсть. Это психологический прием, который работает. Для женщины очень страшно осознавать, что что-то может произойти с ее лицом.
Приходилось Екатерине останавливать на входе в метро пьяных, которые могли упасть на рельсы.
— Погибший человек на рельсах — это очень неприятное, а зачастую шокирующее зрелище. И случайно люди падали, и целенаправленно кидались под поезд. Снимали сразу напряжение с контактного рельса, вызывали медиков. Собирали то, что осталось от человека, в одно целое и мы, и работники станции. Потом описывали труп, устанавливали очевидцев происшествия, чтобы понять, сам он упал или его толкнули.
Поработав постовым милиционером, Екатерина попросилась на оперативную работу. Начальник 7‑го отдела полиции УВД на метрополитене Петр Дмитриевич Холод поверил в инициативного работника. Дал девушке шанс проявить себя. В удостоверении у нее появился вкладыш, что она стажер по должности оперуполномоченного, которым она очень гордилась. К тому времени Катя уже училась в юридическом колледже и стала иногда выходить на работу с младшим оперативным составом.
— Мы ездили и выявляли воров-карманников. «Инженеры карманной тяги» — хорошие артисты и психологи. Сколько у человека денег, они могли определить и по одежде, и по выражению лица. Орудовали щипачи остро заточенной пятирублевой монеткой. Вкладывали ее в газету и незаметно для окружающих резали сумки и карманы. Поймать их с поличным было непросто. Действовали карманники в основном группами: одни окружали человека, отвлекали, другой резал, вытаскивал кошелек, передавал его подельнику. Помню, мы задержали одного парня-карманника, а с ним оказались три женщины. Они подняли страшный крик, начали заводить толпу, как они умеют. Формы на нас, естественно, не было, мы работали «по гражданке». С нами был один оперативник, роста он был небольшого, но голос у него был как иерихонская труба. Когда он начал «вещать», женщины быстро заткнулись. Наша задача была задержать вора с поличным, а дальше дело было уже за следственными органами.
Екатерина Шумякина — курсант учебного центра МВД.
Екатерина понимала, что нужно двигаться дальше, расти, получать офицерское звание. Из 7‑го отдела полиции УВД на метрополитене она уходила со слезами на глазах, настолько «приросла» и к коллективу, и к начальству.
— Уходила, потому что понимала, что женщину на должность оперуполномоченного в метрополитене не пропустят. Была бы мужчиной, не было бы никаких проблем. В Восточном округе как раз требовался следователь, а у меня тогда уже было среднее юридическое образование. Я вышла на работу, мне присвоили звание младшего лейтенанта. Но, посидев в следствии около года, я поняла, что превращаюсь в бумажного клерка, и заскучала.
Екатерина решила добиваться перевода на оперативную работу.
Напористость и целеустремленность молодого сотрудника сделали свое дело. Начальник ОУРа запросил копию личного дела Екатерины. И после всех проверок и множества собеседований ее взяли в первую оперативно-разыскную часть, которую в народе называют «убойным» отделом.
— Начала с того, что сформировала литерное, совсекретное дело, переданное от предыдущего сотрудника, куда входила вся оперативная информация. Включала в него то, что считала нужным, в том числе аналитику по округу. Ездила по территориальным подразделениям, со всеми знакомилась, общалась. Поднимала оперативно-поисковые дела по нераскрытым преступлениям, в частности по изнасилованиям. Ребята стали привлекать меня к своим делам, потому что лишние руки-ноги всегда были нужны. И по убийствам я с ними ездила, и на задержания.
— Страшно было?
— Что удивительно, я боюсь высоты, боюсь летать. Когда самолет идет на взлет, у меня коленки трясутся. А когда выезжала на задержание, не испытывала страха. Работала на задержании в группе. И держать помогала, и наручники застегивала. Много разных случаев было. Надо понимать, что человек, совершивший преступление, понимающий, что сейчас его поймают, может пойти на все, вплоть до убийства. Они часто вооружены, у них с собой кастеты, ножи, шила.
Однажды, чтобы группа захвата могла попасть в квартиру, где засели бандиты, Екатерине пришлось изобразить соседку-домохозяйку. Она надела халат, тапочки, взяла в руки мусорное ведро, позвонила в дверь и разыграла сцену: вышла, мол, выбросить мусор, а дверь захлопнулась, помогите. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, этого было достаточно, чтобы оперативники проникли в квартиру.
— А каково видеть полуразложившиеся трупы с характерным запахом?
— Видеть трупы — это просто неприятно. Я помню, специально ездила в морг, присутствовала на вскрытии, натаскивала себя, закаляла характер. Конечно, первое время доходило до рвотного рефлекса, но вскоре привыкла. Видела потом немало трупов. Помню, приехали мы в Теплый Стан, лежит убитый, под ним крови совсем немного. А когда его перевернули, увидели, что у него практически нет лица, нет глаз, выбиты зубы — настолько жестоко его били, в том числе молотком, а потом еще и прыгали на голове. Я смотрела и понимала: передо мной лежит тело, фиксировала повреждения, слушала, о чем говорят коллеги и судмедэксперт. А кому нужна «боевая единица», кому будет плохо при виде трупа? Бояться нужно живых.
В то же время Екатерина говорит, что, если это тело ребенка, то это очень больно. Как бы ни говорили, что нельзя принимать все близко к сердцу, нужно быть циником, бывший оперуполномоченный возражает: «Да ничего подобного! Все равно все пропускаешь через себя. Нормальный, живой человек, когда перед ним лежит труп ребенка, не может на это смотреть спокойно».
Работа в уголовном розыске была сопряжена с колоссальными нагрузками — как физическими, так и психологическими. Рабочий день был ненормированным.
— Я помню, как-то ранним утром мы завтракали перед работой вместе с мамой. Потом обе разъехались. Вернулась я домой только через сутки, как раз к завтраку. Села пить с мамой чай, есть совсем не хотелось. Конечно, она за меня переживала, понятен ведь криминальный контингент задержанных, случайных людей среди них очень мало.
Иной раз Екатерина в своей работе прибегала к помощи специалистов из бюро специальных технических мероприятий (БСТМ).
— В 2008 году в районе ВДНХ мы вместе разрабатывали, выслеживали насильника. Я как раз вышла из декрета, в котором пробыла всего четыре месяца. Стояла, обнималась с сотрудником БСТМ, у которого на груди висела специальная сумочка с аппаратурой, позволяющей выявлять сигнал, устанавливать связь с телефоном. Настраивая аппаратуру, он поворачивал меня, то в одну, то в другую сторону. Смотрел, что ему выдает система. А создавалось впечатление, что он меня гладит. На все это смотрели мой муж и следователь, которые в тот день поехали на место вместе с нами.
— Муж не был против вашей работы?
— Он принял меня такой, какая я есть. Понял, что удерживать меня дома бесполезно. Я хотела работать, и ничто и никто меня бы не остановил. Я успела и дочку родить, и получить, как и муж, высшее юридическое образование. Все успешно совмещала. Муж работал в ГУВД, у него был нормальный график. Я же первое время, пока дочка была маленькой, работала на полставки.
Екатерина с начальником 7-го отдела милиции УВД на метрополитене Петром Холодом.
«Это дело было из разряда нераскрываемых»
В Юго-Западном округе Екатерина Шумякина была закрепленным сотрудником по делам, касающимся половой неприкосновенности граждан. А в эту категорию попадали в основном женщины и дети.
Весной 2009‑го они с коллегами выслеживали серийного насильника, который нападал на женщин в лифте. Когда удалось выйти на его след, Екатерина неделю практически не уходила с работы.
Пять лет из 10‑летней службы в правоохранительных органах Екатерина Шумякина посвятила работе в убойном отделе.
— Мне повезло с руководителем. Начальник нашей «убойки» Руслан Владимирович Попов был опером от бога и лучшим руководителем. Он за своих людей стоял горой, сам раскрывал преступления. Помните сериал «Метод» с Хабенским и стиль его общения? Вот у Руслана был такой же абсолютно нетривиальный подход к работе. В то же время он был очень человечный. Я с огромной теплотой вспоминаю этот период своей работы и рада, что мы до сих пор общаемся.
— В течение года был проведен огромный комплекс мероприятий. Я подключилась уже ближе к концу, следователь Василий Касаткин, профи своего дела, попросил помочь ему, оказать оперативное сопровождение по делу. Девочка несколько раз меняла показания. Описывала совсем другую квартиру, куда ее якобы водил Багдасарян. Мы четко доказали, что не было там ни изнасилования, ни развратных действий. Были проведены множественные экспертизы. Учтены показания свидетелей и многое другое. Следователь вынес постановление о прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления. Оно было подписано двумя прокуратурами — Зюзинской и Юго-Западного округа. После этого руководство следственного отдела прислало письмо-благодарность на имя генерала округа, Андрея Павловича Пучкова, который издал приказ о награждении, я получила премию в размере 3500 рублей. В газете «Петровка, 38» вышла большая статья с заголовком «Установить истину».
Дело ушло в архив. Пролежало там два года. А в разгар кампании по борьбе с педофилами его реанимировали.
— Из архива вытащили не только это дело. Произошел скандальный случай, гремело «дело Макарова» (судебный процесс по обвинению чиновника Минтранса Владимира Макарова первоначально в сексуальном насилии, а позднее в развратных действиях по отношению к собственной семилетней дочери в июле 2010 года. — С.С.). И из прокуратуры города во все районные прокуратуры пришло указание вернуть из архива дела данной категории, возбудить их и начать расследовать. Меня вызвали на допрос, забрали мое удостоверение под предлогом сфотографировать его для уголовного дела и не отдавали, пока я не подпишу протокол допроса. Я отказалась его подписывать, так как считала, что мои слова там извратили. Я написала мужу, он сидел, ждал меня в машине. Он пришел, а у него достаточно внушительная внешность… Удостоверение мне отдали, вызвав двух понятых, чтобы они подтвердили, что я отказалась подписывать протокол допроса. Я написала в прокуратуру города на Зюзинскую прокуратуру заявление о том, что они превышают свои полномочия. Мне этого не простили. Я поняла, что мне безопаснее будет уйти.
Уволившись из органов, Екатерина Шумякина продолжала «биться за Армена Багдасаряна», ходила на заседания суда, давала показания.
— Я чувствовала свою правоту, по-прежнему считала, что Багдасарян невиновен, его оговорили — это сделала его сожительница в отместку за то, что он на ней не женился. Мне хотелось спокойно спать. Я сделала для человека все, что смогла. Но Багдасаряна посадили на 10 лет. Он должен выйти в 2021 году. Если, конечно, выйдет, потому что у него в тюрьме уже было несколько инсультов.
Весной 2011‑го Екатерина Шумякина оформила лицензию и стала работать частным детективом. А еще она ездит по школам и читает бесплатные лекции по личной безопасности детей вне стен школы и когда они дома одни.
— Мой постулат по жизни: человек приходит в этот мир, чтобы служить другим людям. Особенно тем, кого некому защитить. И не за деньги или какую-то выгоду, а просто потому, что не может иначе.
Высокий уровень дохода и ненормированный день: стоит ли идти работать в уголовный розыск и на какую зарплату можно рассчитывать в разных регионах страны
Профессия уполномоченного уголовного розыска является непубличной. Однако это не мешает ей быть уважаемой и почитаемой, сложной и опасной, ответственной и неимоверно тяжелой. Специалистам приходится ежедневно сталкиваться с преступностью, что накладывает свой отпечаток на характер работника.
Суть профессии
В сериалах присутствует романтический шлейф, который принято приписывать работникам уголовного розыска. Однако на самом деле все не так легко и привлекательно. Уполномоченный сотрудник наделен полномочиями по осуществлению розыскной и оперативной деятельности. Он собирает информацию, проводит агентурную работу, обследует помещения, транспорт, опрашивает свидетелей, ведет документацию особой секретной важности, которую нельзя разглашать ни при каких обстоятельствах. Профессия требует постоянного общения с разными людьми, поэтому специалисты, достигшие определенного опыта, являются не просто людьми, способными раскрыть преступления, но и настоящими психологами.
Необходимые черты характера и навыки
Работник уголовного розыска должен быть предельно внимательным, поскольку ему приходится сталкиваться с мелочами, которые зачастую имеют огромное значение при расследовании любого дела.
Уполномоченный также должен иметь способности к аналитическому мышлению, поскольку без анализа невозможно добраться до истоков и довести дело до конца.
Должна присутствовать хорошая физическая подготовка, способность быстро принимать решения, а также фокусироваться на актуальных задачах.
Важно, чтобы специалист обладал хорошей памятью, был коммуникабельным, умеющим завоевать доверие и расположить к себе граждан, имеющих прямое или косвенное отношение к преступлению.
Преимущества
Немаловажным преимуществом является достаточно высокий уровень зарплаты. Работник с большим опытом может зарабатывать как минимум в два раза больше, чем начинающий специалист. Поэтому возможность карьерного роста также можно причислить к плюсам занятий этим видом деятельности.
Работа уполномоченного уголовного розыска представляет общественно полезную деятельность. Поэтому люди, которые имеют призвание и посвящают ей свою жизнь, получают неимоверное удовольствие от возможности сделать жизнь простых граждан стабильной, безопасной и счастливой.
В работе предусматривается наличие льгот. Речь идет о медицинском страховании и бесплатном обслуживании, раннем выходе на пенсию и достойном ее размере (в материальном отношении), продолжительном отпуске, льготном получении жилья.
Минусы
В работе уполномоченного уголовного розыска присутствуют и недостатки. Самым главным является риск для здоровья и жизни. Специалисту приходится работать с недобросовестными людьми, от которых можно ожидать любых неприятных неожиданностей.
Огромные физические нагрузки также можно назвать минусами, поскольку такой насыщенный график может негативно отразиться на состоянии здоровья. Приходится работать ненормированный рабочий день. И это не простое оформление документов в кабинете. Речь идет о длительных слежках, сидениях в засадах, погонях, задержаниях преступников.
Минусом являются большие психологические нагрузки. Работникам приходится иметь дело с разными людьми, общаться с которыми часто бывает крайне сложно. Такие общения часто провоцируют угрозы жизни и здоровью, напряженности и проявление эмоций, которые необходимо контролировать. Именно поэтому сотрудник должен проявлять самообладание, быть организованным, смелым, убежденным в правоте того, что он делает.
Зарплата
Воспоминания опера угрозыска
В первый же день мне, как самому молодому, поручили ходить следом за дочерью убитой старушки. А за мной, со стороны, наблюдали опера «убойного». Наверное, предполагалось, что я должен был спровоцировать убийцу на какое-то действие. В тонкости операции меня не посветили. Сообщили только, что убийца состоит на учёте в психоневрологическом диспансере. Конечно эта новость меня совсем не ободрила. Я даже почувствовал себя наживкой, когда стал ходить под подземным переходам станции метро следом за указанной женщиной. Помимо того, что было жарко и неприятно психологически, так ещё большой и тяжёлый бронежилет, который был под курткой, предательски выдавливал капли пота на моё лицо. После того, как я пробегал за женщиной около часа, мне дали отбой, сообщив, что убийца задержан другой опергруппой по другому адресу. Меня поблагодарили за участие и пожали руку. Впоследствии я узнал, что старушку убили из-за квартиры.
Дерзкие убийства в те времена были и за меньшую частную собственность. Распивать пиво, даже в кафе в центре города, было небезопасно. Тем не менее молодой предприниматель, вернувшийся из Европы, об этом видимо забыл или не догадывался. Его модная кожаная куртка привлекла внимание двух неизвестных ему молодых людей. Они познакомились с ним за очередной кружкой пива. Предприниматель похвастался им, что недавно пригнал из Германии поддержаный автомобиль. После этого передельщики-беспредельщики думали недолго, позвав бедолагу подышать воздухом в одной из подворотен Лиговского проспекта. Там они истыкали парня ножом, а затем отрезали ему голову и спрятали её на дне мусорного бака. Убийц мы задержали в общежитии спального района. Находясь в дремотном состоянии, они особо не дёргались и не сопротивлялись. Когда мы спросили у них, а ими оказались горячие южные «гастролёры», про причины обезглавливания тела, то в ответ они виновато пожали плечами и пояснили, что голову они отрезали для создания проблем местной милиции. По их мнению, уголовный розыск не смог бы их задержать и изобличить, если бы не установил личность убитого. А установить личность убитого без его головы, по их мнению, невозможно.
Вскоре,через несколько месяцев, моя стажировка в «убойном» отделении закончилась. Смольнинский район прекратил своё существование и вошёл в состав Центрального района. По этой причине меня перевели в 76 отдел милиции УВД Центрального района, где я начал службу в должности оперуполномоченного уголовного розыска и прошёл оперское «крещение». Получилось так, что по какой-то причине я внезапно остался один перед автомобилем «БМВ» с тремя вымогателями, прибывшими на встречу с бизнесменом. Задерживать «братков», предъявляя служебное удостоверение МВД без серьёзных аргументов, было непростительно глупо. Набравшись решимости, я постучал рукояткой пистолета Макарова в лобовое стекло и встал у водительской двери. Когда стекло опустилось, я предупредил вымогателей, что в упор я стреляю без промаха. Мне не пришлось их долго упрашивать, чтобы они вышли из автомобиля и повернулись лицом к стене дома. Минут через пять подоспели наставники, которые защёлкнули наручники на запястьях задержанных. Дальше я не раз участвовал в так называемых «стрелках», чтобы задерживать вымогателей по заявлению граждан. В ходе проверок общался с членами различных бандитских группировок. Некоторые из них были общительные и шли на контакт, даже предлагали различные бесплатные услуги: обеды в ресторане, автомобиль «бумер» в прокат, отдых в вип-сауне и так далее. В предлагаемых услугах, исходящих от «братков», я чувствовал реальный подвох и никогда их не принимал. И вообще, старался держаться от них на определённом расстоянии.
В 76 отделе милиции для меня начались оперские будни. Тогда они состояли в основном из суточных дежурств по всей территории бывшего Смольнинского района. На дежурство я заступал в 9 часов, а сдавал дежурство в 9 часов следующего дня. Шёл домой, где отдыхал как убитый до 8 часов утра, а через час снова заступал на дежурство. Иногда дежурств не было двое суток подряд, тогда это время использовалось для работы с документами и заявлениями граждан. Сегодня некоторым операм будет сложно представить дежурство земельного опера в 90-е годы. Вкратце я опишу эти ощущения. Бывало, что за дежурство у меня не получалось зайти в свой кабинет, чтобы покемарить хотя бы минут тридцать. Приходилось постоянно перемещаться от одного места преступления до другого полные сутки. Часто один, а именно: без эксперта, без дознавателя или следователя. Часто пешком по тёмным дворам-колодцам, в которых нужно было блудить, чтобы отыскать квартиру заявителя. В одной руке фонарь, под мышкой папка с бланками документов, другая рука в кармане куртки грела рукоятку пистолета Макарова. Бланки документов требовались для заполнения мной заявлений от потерпевших, получения от них и очевидцев объяснений, а иногда для составления протокола осмотра места происшествия. В дополнение к этому я делал поквартирный обход парадной, расспрашивая жильцов дома, о чём составлял справку. В таком режиме я раскрывал преступления чаще всего во время дежурств, а это изматывало и отнимало силы намного больше, чем монотонное заполнение документов.
Чтобы не портить статистику увеличением неопознанных трупов, на уровне МВД было принято решение о дактилоскопической регистрации бездомных людей. Они доставлялись в дежурные части территориальных отделов для отбора отпечатков пальцев, по которым их личности легко устанавливались после их скоропостижных смертей. Но просто было не всегда, приходилось проводить и полный комплекс мероприятий. К примеру, я частенько посещал городскую подстанцию скорой помощи. Там я лопатил карточки вызовов в подвалы или на чердаки домов, в которых проживали бомжи. Ведь им тоже, иногда, вызывали «скорую», врачам которой они сообщали свою фамилию, имя и отчество. Такой набор данных уже можно было отрабатывать далее. Помимо основных задач, несколько раз в неделю я участвовал в рейдах по розыску установленных преступников. Бегать за ними приходилось не только по улицам, но даже по крышам домов. Внезапно, в конце 1996 года, мне предложили перейти в 7 отдел управления уголовного розыска, специализировавшегося на борьбе с мошенничеством. Работа в «главке» была мечтой многих оперов, поэтому я без сомнений принял предложение. Тем более, что после работы в отделе милиции я стал закисать в районном управлении.
Главное управление по городу и области располагалось в известном «большом доме», что на Литейном проспекте. ГУВД занимало три неполных нижних этажа и делило здание с УФСБ. Отдел по борьбе с мошенничеством, к которому впоследствии прибавилось отделение по борьбе с вымогательством, находился на третьем этаже. Самым старым направлением работы была «цыганская» линия, перешедшая по наследству от СССР. В ней уделялось внимание трём способам мошенничества. Двум старым: хищению чужого имущества под предлогом гадания или продажи мёда. Третий способ появился с приходом свободного рынка. Заключался он в том, что мошенник нанимал неопрятного русского мужика, который на улицах города продавал якобы семейные золотые украшения. На самом деле они были выполнены из меди, но имели поддельное клеймо 585 пробы.
По прибытии в новый для меня отдел я начал оказывать помощь нескольким линиям: «цыганской», «ломке валюты» и «квартирной». Через полгода у меня появились и свои разработки с раскрытиями на основе сводок о мошенничествах. Эти сводки о преступлениях по городу и области поступали в дежурную часть «главка» из районных управлений, после чего их расписывали в отделы управления уголовного розыска, а начальники отделов поручали операм узнавать обстоятельства преступлений и докладывать о перспективах их раскрытия. Таким образом на новом месте работы я раскрыл свой первый «глухарь», вернув хозяину похищенный гидроцикл «Бомбардир». А дело было так.
Известный в узких кругах мошенник остановил бортовой автомобиль «Газель» и предложил водителю хорошо заработать за один час. Водитель, конечно, согласился. Вдвоём они подъехали к автостоянке, на которой хранился гидроцикл. Его хозяин продавал его через газету «Из рук в руки» за 3000 тысячи долларов. Да, в то время цены часто указывались в долларах, даже в некоторых магазинах можно было купить товар за доллары. Однако мошенник, который выступал в роли покупателя, сначала немного огорчил продавца, сообщив, что доллары у него закончились, а остались только немецкие марки. Затем, как положено, обрадовал его выгодным курсом и бонусом в виде лишнего полтинника. Сделка состоялась: мошенник получил гидроцикл, который был загружен в «Газель», а продавец получил бумажки с надписью «Deutsche Bundesbank». Через некоторое время надпись стала терять буквы, которые осыпались по причине их нанесения в домашних условиях. Конечно, эти бумажки оказались не немецкими марками, а вышедшими из обращения бразильскими банкнотами крузадо. Продавец сомневался, но взял их, приняв объяснение мошенника о том, что это немецкие марки нового выпуска. Сегодня, в эпоху развитого интернета, данный вид мошенничества вряд ли бы прошёл, но тогда что-то быстро проверить было непросто.
Установив личность мошенника в результате личного сыска, я отправился к следователю «глухаристу» за поручением на проведение оперативно-розыскных мероприятий. Какими способами я вычислял преступников рассказать не могу, а выдумывать не хочу. Поэтому считайте мои секреты профессиональной тайной. На следующий день я вернулся к «глухаристу» на служебном автомобиле с подробной справкой о личности мошенника и обстоятельствах преступления. В тот же день мной и моим товарищем мошенник был задержан при выходе из парадной своего дома. А уже через час он дал подробные показания и сообщил о месте, где находился гидроцикл. За ним мы поехали в одну из деревень, расположенную у большого озера Ленинградской области. Там следователь оформил изъятие гидроцикла, который был возвращён обманутому и радостному продавцу под сохранную расписку.
Как пояснил мошенник наши люди оказались не самыми доверчивыми по сравнению с таиландцами, у которых за те же фантики он активно скупал ювелирные украшения. В тёплом Таиланде его мутные делишки шли в гору, но не очень долго. Откровением для него стало, что таиландцы не стесняются доносить о всех подозрительных лицах в полицию. На этом его похождения закончились. Полицейские обнаружили в его карманах необходимые доказательства, и он попал в тюрьму. Однако коррупция оказалась и в Таиланде. Собрав необходимую сумму при помощи русской диаспоры, он выкупил свою свободу и вернулся в Россию, где продолжил свои похождения с фантиками. Золотые украшения скупать не получалось, зато ношенные меховые шубы шли в его руки неплохо. При поддержке следователя удалось найти несколько потерпевших гражданок и похищенных шуб, которые также были возвращены под сохранные расписки.
В общем, как говорится, я нарвался сам. Теперь руководители отдела стали расписывать мне в проверку все телеграммы, связанные с газетными мошенничествами. И следующим многоэпизодным «глухарём», на который мне пришлось обратить внимание, были мошенничества с использованием вышедших из обращения аргентинских банкнот аустралей, выдаваемых за австралийские доллары. Неустановленный преступник, приезжая в адреса по газетным объявлением, покупал на аргентинские фантики игровые приставки «Сони». На момент задержания он успел обмануть 28 человек по городу Санкт-Петербургу. Чтобы установить местонахождение преступника и собрать информацию по уголовным делам, мне понадобилось полтора месяца. Задержан он был при выходе из дома, а несколько игровых приставок следователь вернул потерпевшим под сохранные расписки.
Под видом покупателя «Кинг – Конг» приходил домой к продавщицам меховых шуб. Этот товар тяжело продавался через комиссионные магазины, поэтому женщины использовали известные рекламные газеты. «Кинг – Конг» убеждал, что выбирает шубу своей жене, находящейся в роддоме. Поскольку он покупал шубу без примерки, то договаривался о том, что вернёт её, если она не подойдёт жене. Бандит, ставший мошенником, притворялся деревенским простаком и просил не подменивать его новые долларовые купюры на старые. Далее он уговаривал продавщицу обмотать его доллары изоляционной лентой якобы для лучшей сохранности. Конечно, делал он это сам, подменивая обмотанную долларовую пачку на заранее подготовленную пачку из однодолларовых купюр. К примеру, вместо тысячи долларов из десяти купюр, женщины получали на руки десять купюр по одному доллару, то есть всего десять долларов.
Пойман «Кинг – Конг» был простым, но очень суетным способом. Мне, как организатору разработки, пришлось попотеть, чтобы уговорить потерпевших оказать помощь сотрудникам уголовного розыска. Пожалуй, я сделаю исключение и расскажу об этом более подробно. Почти все преступники знают о таком способе. Он называется «квартирой – ловушкой». Конечно, «Кинг – Конг» был очень осторожным преступником, но даже он не смог предположить, что в городе одновременно действовали от двух до трёх подобных квартир, которые нам предоставили потерпевшие. В одной из таких квартир находился я, а в других – мои товарищи. Своих меховых шуб у нас не было, поэтому их также нам предоставили добрые люди. А мне, составившему привлекательные объявления в рекламные газеты, осталось ждать звонка. И я его дождался. Только позвонил мне не «Кинг – Конг», а мои товарищи, которые задержали его на другой «квартире – ловушке». Снявшись со своей засады, я поехал на базу, чтобы организовать проведение опознаний и других оперативно – следственных действий. Это был единственный раз, когда я не принял личное участие в задержании по своей разработке. На съёмной квартире «Кинг – Конга» было изъято более десяти меховых шуб, которые мы, с разрешения следователей, успешно возвратили счастливым владелицам под расписки.
На самом деле, чтобы вычислить «кассиршу» и её задержать мне действительно понадобился месяц упорной работы. Оперативная группа состояла из двух сотрудников, а одним из них был я. Больше сотрудников я попросил только на задержание, чтобы контролировать ситуацию. Районные опера выдвигали версию, что «кассиршей» является не женщина, а мужчина, переодетый в женское платье. Уж больно всё было чётко продуманно, и никаких отпечатков пальцев. Нам, операм главка, и предстояло всё это выяснить.
Вместе с товарищем, которого назначили в группу под моим руководством, я начал собирать информацию о всех подобных мошенничествах на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области. С разрешения главного следственного управления мы ездили по районным подразделениям и знакомились с «глухими» уголовными делами. В результате преступная схема нам стала понятна. Мошенница шла на биржу труда и выбирала работу в государственных учреждениях, не имеющих собственных служб безопасности. В основном это были техникумы и колледжи, медицинские учреждения и научно-исследовательские институты. Устраивалась она на должность кассира. Конечно, не под своими персональными данными, а по похищенным паспортам и трудовым книжкам. Завладевала она документами доверчивых граждан виртуозно, если не сказать «красиво». Это было так.